Манчестер сити и аудионаркотики.

 

Интересная, и довольно-таки подзабытая в наше время группа, зачастую поражающая фанатов Томпсона и «Страха и отвращения», не подозревавших о её существовании (меня, например, здорово удивила). Вот так вот, согласно моей задумке, должен был начинаться сказ о луганских без-пяти-минут-звёздах «Simon Stone». Преградой на пути таких замечательных, но от этого, не менее ворованных, слов стали отнюдь не мои моральные принципы, а тот факт, что «Simon Stone» – это не привет из прошлого, это то, что происходит на альтернативной сцене здесь и сейчас, нравится это бабе Лене из твоего подъезда или нет.

Ничего толком не зная об этой группе, я теперь стал относиться к ней с ещё большим подозрением. Как говаривал Еврипид в минуты древнегреческих застолий: «Скажи мне, кто твой зритель, и я скажу, кто ты». Ну не привык я, не привык на концертах встречать людей, которых откуда-то знаю. И тем более не привык к произносимому заплетающимся языком: «Ну, скажите, скажите ему, что я у вас английский вела, а то мне не верят, что я учительница». Словом, дело попахивало засадой, и нужно было бежать со всех ног, но весь последующий текст – живое доказательство моей недальновидности.

Отличительная черта чиллаута «Донбасс» – отсутствие сцены. Simon Stone выходят к радостно похрюкивающей публике, играют одну песню, вторую, и вот уже все в едином порыве устремляются вперёд, образуя плотный заслон из человеческих жоп, попок, задниц, ягодиц… О чём это я? А, да, все поднялись со своих мест и подошли поближе к музыкантам. Вовсе не потому, что людям хотелось размяться и потанцевать, нет, все просто собрались там. То есть, конечно, не столбами стояли – напротив, гости мероприятия довольно бурно реагировали на происходящее. Просто веду к тому, что столпотворение имело скорее стихийный характер, нежели было вызвано реальной необходимостью подорваться всем вместе и в едином порыве приблизить себя к искусству метра на три.

Музыка Simon Stone хоть и не содержит каких-то редких инструментов, вроде домры или гобоя (не путать с «О, бой!»-ем), но является по своему наполнению весьма и весьма специфической. Раньше вот, например, ходила такая тема, что если глаза закрыть половинками шарика от пинг-понга и долго слушать шум пустой радиоволны, то можно вполне реально заторчать. Меня же во время выступления накрыло уже к третьей песне без всяких шариков. Я испуганно озирался по сторонам, невпопад хлопал в ладоши и вскрывал свой же собственный мозг какими-то нелепыми мыслями.

«Вон мужик сидит за столом, совсем бухой, бутылку вина обнимает. Ещё фужерчик такой красивый взял – будто ему не всё равно, из чего лакать. А вон моя школьная любовь. Чего она всё время приходит? Жила бы уже в своём Харькове, я всё равно туда больше не езжу. Ещё с подругой. Или это её девушка? Сейчас жизнь такая, ни в чём нельзя быть уверенным» - и тут мою голову окончательно разрывает – «Бля, так это ж я за столом! Сижу такой бухой, девчонку эту увидел - вот меня и кроет с горя, я напился весь, раскачиваюсь там за столом, сейчас дохлебаю бутылку и начну, наверное, к ней приставать». Песня заканчивается и меня начинает немножечко отпускать. Я смотрю на человека, некогда дарившего мне бесконечное вдохновение, потом на упитое тело за столом, потом на всякий случай на себя. Наверное, чтобы убедиться, что последние два – не одно и то же существо. Смотрю на свой стакан гранатового сока, понимаю, что уже давно перестал напиваться. Вспоминаю, что у меня есть подруга, что я люблю её, что сосредоточен на ней, а не своём прошлом, наполненным неразделёнными чувствами… Как вдруг начинает играть следующая песня! Я поднимаю глаза к потолку, а там висят рога. Здоровые такие, лосиные, наверное. У моего друга отец такие на шкафу держит, вроде как охотничий трофей. И тут какой-то обмудок, которого, очевидно, от всего происходящего прёт не меньше, чем меня, поднимает вверх рокерскую козу. Козу, вы понимаете, козу! У козы же рога! А он её поднял туда, наверх, где уже висят рога, такие раскидистые, и меня опять начинает крыть: «Бля, что же это за коза с такими рогами, у коз рога маленькие и молоко мерзкое, а тут рога такие, что же за молоко тогда…»

В таком ключе и проходил концерт. Когда сыграли совершенно феерический по своему исполнению и хронологически неактуальный кавер на Summertime Sadness, меня немножко выбросило из этого потока кислоты визжанием девочек. Я вновь вернулся к мысли о том, кто же эти люди, готовые регулярно ходить на концерты Simon Stone? В какой-то мере это девочки, неистово надрывающие свои связки при малейшем намёке на Лану Дель Рей. Окей.

Закончить группа смогла на ура. Под звуки финальной композиции в зале появился самый настоящий неоновый демон, удивлявший народ своим искусством обращения со светящимися сферами. Но не снимайте его со вспышкой – неоновый демон боится яркого света. Да не снимайте же!

Свисток арбитра отправляет команду в раздевалку, смена состава, второй тайм! На поле Смеющийся тигр. Отсылка к футбольной теме не случайна. Вот вам реальная зарисовочка: есть такой клуб «Манчестер Сити». Очень долго он был дном и ничего не мог выиграть. Потом в него вложили кучу денег. Сейчас команда наполнена звёздами мирового класса… и по-прежнему не может ничего выиграть. Что-то подобное получилось и на сцене. За барабанами сидел человек, вовлечённый в работу над проектом НеГрузовики, бас пребывал в руках, некогда шаманивших над песнями группы Оркестр Че. Казалось бы дрим-тим, но, не желая никого обидеть, скажу: старались, да недостарались. Если Simon Stone можно было не боясь взять грех на душу назвать каким-нибудь инди-панком, то харьковские гости этим вечером смотрелись как самая простая и обычная группа, да при том довольно нескладная, с отвратительным вокалом и незамысловатыми композициями.

Тем временем мой персональный трип превратился из очаровательно пугающего в откровенно херовый. Музыка звучала всё хуже, люди были всё отвратительнее. Трезвые становились пьяными, пьяные, кажется, могли продолжать опускаться бесконечно. Вот он прикол современного андерграунда: дело не в исполнении музыки, а крепости напитка. Я вдруг посмотрел в пустой, как вся моя жизнь, стакан, и понял, что людям вообще-то совершенно всё равно, на какие концерты ходить, а все эти жанры и стили – глобальная мистификация, ставящая своей целью создание иллюзии выбора. То, насколько круто прошёл концерт, всё равно будет определено качеством попойки, а не отыгранной программой. Люди не получают никакого удовольствия от музыки – это коньяк, слегка разбавленный ацетоном, несёт по их венам радость жизни и удовольствие от общения. Большая часть зрителей побежала курить на улицу, так и не вернувшись. Пара основательно принявших на грудь мужчин старалась изо всех сил разыграть свой восторг от происходящего. Видимо, Станиславский вынес вердикт: «Не верю!», так как мужчины были поочерёдно удалены из зала. В этот момент в голове всплыла сцена сорокаминутной давности. Первый участник сцены – я, говорящий: «Артур, Артур, там совершенно синий неадекватный мужчина создаёт напряжённую обстановку». Второй – Артур, который, судя по своему виду и поведению, стремительно приближается к тому же состоянию, и его обещание сейчас же разобраться.

Были у Смеющегося тигра, тем не менее, и очень удачные моменты. В самом начале, когда абсолютно одуревший от спирта мужик выдавал кульбиты перед сценой, с неё вдруг начало доноситься что-то вроде: «… способна заставить сотрудника НИИ отправиться в ликёро-водочный отдел и унижать своё тело…» Уж не знаю, оценила ли публика весь сок ситуации или просто радовалась тому, какие бодрые люди есть в Луганске, но зал одобрительно заулыбался и даже немножко похлопал. Другая классная вещь произошла в конце. Описать её словами нет никакой возможности: это было outro для сета, концерта, да хоть бы и целой жизни. По-настоящему атмосферные нойз-запилы создавали то, что далеко не каждый представитель интеллигенции согласиться называть музыкой. Последние три минуты для меня компенсировали все ужасы, пережитые ранее, мои аплодисменты если и не были самыми чистосердечными в зале, то очень хотели ими быть. В некотором замешательстве я заметил в зале пару старшего возраста. Мне подумалось тогда о том, каким я буду в их возрасте. Как я буду приходить на концерты и с отвращением взирать на бухущую молодёжь. Я буду думать, что просто старый стал, что не выкупаю уже современную фишку, что время прошло, а я за ним не успел. Но это будет неправдой. На самом деле, вы всегда были мудаками.

Ну, и нужно пару слов, конечно, черкнуть о завершающем наши посиделки файер-шоу. Если вы регулярно посещали Холодильник, то шансы того, что нечто подобное уже видели, крайне высоки. Да, это вроде как совсем другие люди были, но ничего принципиально нового на этот раз я не увидел. Более того, выступление получилось уже очень затянутым: было видно, что базируется оно на нескольких ого-го каких крутых трюках, которые нужно было как-то между собой связывать. А однообразным скучным связкам в свою очередь не было видно ни конца, ни края. Кто-то, возможно, успел задаться вопросом, какое файер-шоу можно устроить в Донбассе? В самом Донбассе-то, конечно, никакого. Мы же цивилизованные люди. Вышли посреди проезжей части и развернули всё действо там. Нет, это не прикол. Мы действительно настолько «цивилизованные».

В качестве эпилога хотелось бы вспомнить сцену из упомянутой в первых строках книги. Помните, там были воспоминания о том, как обыватель заходит в туалет и видит джанки, нюхающего героин с пиджака Хантера Томпсона? Так же, наверное, чувствовали себя и случайные прохожие. Они спокойно двигались домой, как вдруг натыкались на толпу людей, в центре которой кто-то плевался огнём и жонглировал кинжалами. В центре города, прямо посреди улицы, по которой они давно привыкли ходить, кто-то ловил кайф, который они никогда не познают.

Мишка Леонтьев

специально для indarock.com